[MA-272]
Годовые кольца индивидуальной культуры
Сила и слабость умственной продуктивности зависят далеко не столько от наследственной одарённости, сколько от данной человеку величины энергии. Большинство молодых образованных людей тридцатилетнего возраста в этот первый солнцеворот своей жизни идут вниз и потом уже питают отвращение к новым умственным поворотам. Поэтому-то в интересах постоянно нарождающейся культуры всегда тотчас требуется новое поколение, которое, однако, тоже уходит недалеко: ведь чтобы наверстать культуру отца, сыну приходится почти целиком израсходовать унаследованную энергию, какой сам отец обладал в том возрасте, когда произвёл на свет сына; если у него есть небольшой избыток энергии, он продвинется дальше (поскольку здесь путь проделывается во второй раз, дело идёт вперёд немного скорее; чтобы выучить то же, что усвоил отец, сыну нужно уже не так много сил). Люди очень энергичные, как, к примеру, Гёте, проделывают путь, какой не проделать и четырём поколениям подряд; но поэтому они слишком скоро забегают вперёд, и другие люди догоняют их только в следующем столетии, и, может быть, даже не вполне, поскольку целостность культуры, непрерывность развития оказываются нарушенными из-за частых перерывов. — Люди всё скорее навёрстывают обычные фазы мыслительной культуры, достигнутые в ходе истории. Сейчас они начинают своё приобщение к культуре религиозно настроенными детьми, и примерно на десятом году жизни эти настроения доходят в них до своего пика, а потом переходят в смягчённые формы (пантеизм) по мере того, как они знакомятся с наукой; они вконец порывают с Богом, бессмертием и тому подобными вещами, но подпадают чарам метафизической философии. В конце концов и она становится для них недостоверной; зато искусство кажется им всё более обещающим, а метафизика ещё на какое-то время остаётся и сохраняется разве что преобразившись в искусство или в виде художественно просветлённого настроения. Но дух науки всё громче заявляет о себе — и уводит человека к естествознанию и истории, а особенно к наиболее строгим методам познания, в то время как искусство довольствуется всё более второстепенной и скромной ролью. Всё это обыкновенно разыгрывается в первые тридцать лет жизни. И всё это — повторение урока, над которым человечество работало, может быть, тридцать тысяч лет.