[MA-VM-320]
Лить воду в колодец
Правительства крупных государств имеют в своём распоряжении два средства держать свои народы в зависимости от себя, в страхе и послушании: более грубое — армию и более мягкое — школу. С помощью первого они привлекают на свою сторону честолюбие высших и силу низших слоёв общества, насколько те и другие обычно располагают энергичными и крепкими мужчинами средних и низших способностей: а с помощью второго средства они получают одарённую бедноту, в особенности взыскательную в умственном отношении полубедноту средних сословий. Прежде всего из учителей всех рангов они делают интеллектуальных придворных, ориентирующихся на «верхи»: вставляя палку за палкой в колёса частной школы, не говоря уж о вовсе неугодном частном воспитании, они обеспечивают себе распоряжение весьма значительным числом учительских мест, на которые неизменно устремлены взоры голодных и преданных глаз, числом наверняка раз в пять больше, чем имеется свободных мест. Но эти должности могут давать своим обладателям лишь скудное пропитание: поэтому у них постоянно держится лихорадочная жажда продвижения, ещё прочнее привязывая их к целям правительства. Ведь поддержание умеренного недовольства всегда выгоднее, чем удовлетворённости, этой матери мужества, бабушки свободомыслия и задиристости. При помощи этого телесно и умственно приручённого учительского сословия вся молодёжь страны по возможности поднимается на некоторую высоту образованности, полезную для государства и целесообразно ранжированную: но прежде всего на незрелые и честолюбивые умы во всех сословиях почти незаметно распространяется образ мыслей, подразумевающий, что только признанное и одобренное государством направление жизни сразу же влечёт за собою общественное отличие. Воздействие этой веры в государственные экзамены и звания заходит так далеко, что даже независимые, поднявшиеся благодаря торговле или ремеслу мужчины чувствуют в душе укол неудовлетворённости до тех пор, пока и их место в обществе не будет замечено и признано свыше благосклонным дарованием рангов и орденов, — пока будет «не стыдно выйти на люди». Наконец, государство связывает все эти сотни и тысячи принадлежащих ему должностей и доходных мест обязательством получать образование и аттестаты в государственных школах, если они хотят когда-нибудь попасть на эти места: общественный почёт, кусок хлеба, возможность завести семью, защита со стороны властей, чувство общности получивших одинаковое образование — всё это образует сеть чаяний, в которую попадает каждый молодой человек: так откуда же возьмётся у него недоверие? А если напоследок обязанность несколько лет послужить в армии и вовсе станет для каждого, по смене двух-трёх поколений, автоматической привычкой и условием, на которое человек с юных лет ориентирует свои жизненные планы, то государство может отважиться даже на мастерский трюк — через выгоды переплести друг с другом школу и армию, способности, честолюбие и силу, то есть, предоставляя более благоприятные условия, приманивать в армию более способных и образованных и внушать им воинский дух восторженного послушания, чтобы они, возможно, так и остались на военной службе и заслужили своим дарованием новую, ещё более светлую славу. — Тогда для больших войн будет не хватать только одного — повода: а уж об этом профессионально, то есть с совершенно невинным видом, похлопочут дипломаты вместе с газетами и биржами. Ведь у «нации», если она — нация солдат, во время войны всегда чистая совесть, её даже не надо ей заранее внушать.